В начале марта, когда по календарю уже вроде как должна наступать весна, в наших горах никак не заканчивалась снежная зима. А бескрайние снега всё так же покрывали поля, горы и леса.
В одну из ясных холодных ночей я смотрел на яркую «зимову зорю». Это был Сириус, самая заметная звезда зимнего неба. А правее и выше сияли три звезды Ориона, небесного странника, моего покровителя и повелителя всех зимних дорог – дорог моей жизни. Зимова зоря мерцала и переливалась в прозрачном небе всеми цветами радуги. А у меня в уме пролетело за мгновение множество воспоминаний обо всех пройденных зимних дорогах.
Много чего на них было в разные горды, и радостного, и трудного. Сверкал алмазными бликами снег на солнце, и звал далёкий зимний горизонт, и по колено в снегу приходилось идти много часов, и машину как-то понесло прямо в дерево на дороге между Бучаком и Студенцом (каким-то чудом она остановилась возле самого ствола).
Но больше всего мне запомнились звёздные зимние ночи в Трахтемирове в начале 1980-х. Наверное потому, что я, городской парень, и звёзд толком в том городе никогда не видел. В те годы букринский автобус отправлялся в 5-50 утра, я выходил из Трахтемирова ночью, и весь бесконечный космос был раскрыт надо мной. Особенно на тех горах, где дорога начинала спускаться в Великий Букрин.
Ещё запомнилось, как во второй половине 1980-х я ночевал пару раз в морозном феврале (а в те годы минус 25 было обычным делом) в каневской гостинице «Днепр», недалеко от больницы. Отелем это трудно назвать – именно гостиница, скромная, грязноватая и провинциальная. Мне нужно было рано вставать, чтобы успеть на автобус до Григоровки в 5-30. И когда я проснулся, за окном, повёрнутым в сторону Каневского заповедника и любимой Марьиной горы, сияли невероятно яркие от мороза звёзды. И размашисто шагал через всё небо Орион – вел меня за собой в грядущее лето. Вёл через жизнь.
«Не плач, не плач за юністю своєю, минає все, і празима бліда там де палала буря молода на шибі мертву висріблить лілею» -- писал когда-то давным-давно Максим Рыльский.