Счастье

 Сегодня мне захотелось написать что-то о счастье.

Я всегда сначала пишу в записной книжке – привычка за годы странствий, да и легче мне так настроиться, чем перед компьютером. Когда я раскрыл записную книжку, то ещё не знал что буду писать. Но знал, что когда на бумаге появятся первые слова, в душе (или в сердце) откроется как бы окно. И через него в меня проникнет волшебный невидимый ветер – ветер бесконечности.

Создающий новые и неведомые слова и символы.

Когда меня наполняет это ветер, надувает паруса души, это и есть счастье. И тогда мне уже больше ничего от жизни не нужно – ни богатства, и славы, ни всего остального, за чем так гонятся люди.

Вот это и есть моё счастье – когда находишься на грани чего-то великого и необъятного, и становится возможным всё самое невероятное. Тогда открывается в душе дверь, а за ней – не имеющая ни начала, ни конца дорога, освещенная ярким солнцем.

И летит над ней ветер бесконечности, ведущий за собой – на край земли.

Эфемериды

 

У меня есть старая, сильно потертая книга «Дари лісів України» 1975 года издания с печатью «Бібліотека села Пшеничники Канівського району». Эту книгу я нашёл в хате в Трахтемирове в начале 1980-х, и с тех пор она долгие годы сопровождает меня. Давно нет той хаты, и мои трахтемировские тропинки уже давно не мои, а книга осталась. Это единственный материальный предмет, напоминающий о трахтемировском периоде жизни. Ведь с тех пор прошло 40 лет – немало…

Иногда, лежа на теплой печи, я зажигаю свечу и раскрываю книгу наугад, чтобы прочитать пару страниц – для настроения. А запах старых пожелтевших страниц – запах давно минувших лет, запах прожитой жизни – только усиливает это настроение. Сегодня я раскрыл книгу на странице, где написано про кизил. И читал о том, как ранней весной, вскоре после того, как растают снега, и пригреет солнце, кизил расцветает мелкими жёлтыми цветами, на которые так охотно летят пчёлы. В этот холодный февральский вечер, когда всё вокруг ещё завалено глубокими снегами, мне живо представилось, как расцветёт мой кизил – вот он, за углом хаты, спит глубоким сном недалеко от пасеки…

А в хате тепло, гудит огонь в сложенной из камней печи, превращая сухие акациевые дрова в серый пепел, который я ранней весной высыплю под кизил. И горит моя свеча, неугасимая, как «юності божественне кострище» в серце. Скоро, уже совсем скоро придёт настоящая весна, на Явдоху полетять над нашою калиновою Україною перелітні птахи – дикі гуси, і в сонячний день (може, на Олексу Теплого) розцвіте кизил за хатою…

И тогда в лесах, пронизанных ярким солнечным светом, распустятся первые весенние цветы – самые ранние, и потому такие драгоценные. Сначала белые подснежники, потом синие пролиски и фиолетовая медуница… Эфемериды – так они названы в моей старой книге про «дари лісів».

В такой день я с самого утра сложу рюкзак и пойду далеко-далеко, в самые глухие леса и горы, где пока еще нет следов людей и не ездят машины охотников. Там у меня есть любимый дуб, большой и старый. Я сяду под ним на сухие листья, и буду греться на солнце, вдыхая запахи весны. И первых цветов – ефемерид.

 

Magnet

Однажды поздним холодным вечером я оказался в городке Украинка на набережной. Мне нравится там одно место возле небольшого ресторанчика под соснами – оттуда хорошо видна широкая река и далёкие горы. Выйдя из машины, я спустился по ступенькам ближе к воде. Светила яркая луна, оставлявшая серебристую дорожку на воде. Вдали в лунном свете были хорошо видны горы за селом Триполье. Красивый миг…

Где-то там, за трипольским мысом, остались Ржищев, Букрин, Григоровка, Бучак и Канев – места, всю жизнь зовущие меня и тянущие к себе как таинственный магнит, скрытый в далёких горах.

Давно, ещё в юности, до того как я попал туда и стал искателем ветра силы и неуловимой подлинности мира, в городе Киеве я почувствовал зов. Он приходил с юго-востока. Как будто там над горизонтом в небе было скрыто нечто, обещавшее мне что-то фантастическое и невероятное. И когда в те далёкие годы я шел по одной из пустынных улиц на краю города, держа за руку свою подругу, казалось, что мы с ней готовы идти за этим зовом на самый край земли – на юго-восток.

Тогда я ещё не понимал, что значит этот зов, и связывал юго-восток с любимым Днепром – река тоже течет примерно в том направлении. Гораздо позже я догадался взять линейку, положить на карту и посмотреть, куда меня звали и вели все пустынные улицы города и дороги моей жизни. Оказалось, что вели они именно туда – к моим горам.

И сейчас я пишу эти строки в своей комнате в Киеве, окна которой выходят, конечно же, на юго-восток. За окном река, за ней далёкий город, улицы на левом берегу Днепра, с которыми у меня так много связано…А ещё дальше небо, бескрайнее небо над горизонтом, всё так же зовущее за собой на край земли, как и много лет назад.

Там мои горы, дороги странствий, леса и поля. Там тот таинственный магнит, создающий смыслы. Я так и не знаю, как он это делает, и что из себя представляет этот магнит. Да это уже и не важно. Важно, что он есть, что можно отдаться зову, приблизиться к нему и пребывать в потоке.

Текущем из чего-то непостижимого для ума.